Здоровое питание

фото: Алексей Меринов

Альтернатива стагнации — рост

Бизнес-омбудсмен Борис Титов призывает поверить в собственную страну. Конец неолиберализма наступил в 2008 году. А его окончательный крах мы наблюдали в 2016 году — так аттестует ситуацию ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил Эскиндаров. Поэтому новая стратегия роста в отличие от идей Кудрина и чиновников ЦБ и Минфина опирается на более современные принципы финансовой и промышленной политики.

Сторонники бюджетной и финансовой стабилизации в России так и не смогли добиться своих целей за 25 лет. Следует признать, что курс, предлагающий затягивания поясов, по сути, малоэффективен. В России по-прежнему не обеспечена бюджетная и финансовая стабильность. Более того, сохраняются риски очередной девальвации и ускорения инфляции. Титов объясняет, что правительство тиражирует в своих документах инфляционный сценарий, который гарантирует стране длительную стагнацию.

Альтернатива стагнации — попытка реализовать сценарий стратегии роста: это удвоение ВВП к 2035 году. Программа предполагает три основных этапа: восстановление роста экономики до 2019‑го, с динамикой ВВП 3–3,5% в год, выход на высокие темпы роста в 2020–2025‑м (4–6%) и стабилизация темпов в 3–3,5% до 2035 года. Восстановление экономики, утверждает Титов, должно начаться «с простых вещей», через малый и средний бизнес, модернизацию действующего производства, новую индустриализацию и жилищное строительство.

Для активизации инвестиционного процесса необходимы государственные инвестиции до 1,7 трлн рублей в год, говорится в стратегии. Эти меры, по словам Титова, не повлекут за собой роста инфляции, так как составляют незначительную часть общего объема расходов страны. Программа предполагает снижение административного давления на бизнес, снижение плановых проверок предприятий как минимум в два раза. Стратегия роста не предусматривает повышения пенсионного возраста — по крайней мере до тех пор, пока средняя продолжительность жизни в России не достигнет 75 лет.

Авторы стратегии считают утверждения Кудрина и его команды о грядущем дефиците рабочей силы преднамеренно пугающими. На самом деле неэффективная занятость во всех сферах деятельности скрывает резерв как минимум в 10 млн человек.

И еще одна важная частность как ресурс стратегии роста — это замораживание монопольных тарифов с последующим исключением из них так называемой инвестиционной составляющей. Тарифы для конечных потребителей электроэнергии могут быть снижены на 27,8% только за счет сетевой составляющей.

Принципиальная деталь: стратегия роста не предполагает резких изменений. Позитивные результаты для граждан проявятся уже в краткосрочной перспективе.

Далее бизнес-омбудсмен заявляет, что не претендует на какие-либо государственные посты, он с удовольствием вернулся бы в бизнес, если правительство и Алексей Кудрин воспримут «стратегию роста». И последнее добавление, крайне важное: по словам Титова, в нынешней России можно добиться таких же быстрых и позитивных результатов, как это было во времена Столыпина.

Риски для этого курса существуют, но они несопоставимы с сохранением нынешней политики экономического развития страны.

Весы для двух программ

Знакомишься со стратегией роста, представленной Титовым, и в памяти всплывает эпизод прошлых лет. Первый год президентства Путина. Президент по традиции выступает перед парламентом со своей речью, аттестующей прошедшие и наступающие годы. Для нового президента время было совсем непростым. Путину нужна была концепция развития страны, и он поручает министру финансов — в ту пору им был Кудрин — и министру экономразвития Герману Грефу разработать такую программу. Кудрин и Греф эту работу выполняют.

И вот тогда сущность нового президента проявляется сразу в двух направлениях. Его знак зодиака — Весы. Это значит, что человек, рожденный под этим знаком, при наличии разных мнений по одной проблеме не примет позиции ни одного из участников дискуссии. Он пригласит авторов программы к себе и предложит им в течение недолгого времени выработать единую программу, которая и станет программой действий. В том случае автором одного варианта был министр финансов Кудрин, автором другого — министр экономики Греф.

Экономическая программа, которую разрабатывает Кудрин, позиционируется как программа действий президента и правительства до 2035 года. Стратегия роста в разработке бизнес-омбудсмена Бориса Титова посвящена практически тому же — концепции экономического развития России до 2035 года.

Эти две программы, без сомнения, окажутся на столе у Путина. Он ценит Кудрина. Его концепция не приемлет взрывных действий, она предполагает взвешенность подхода в решении проблем экономического развития России.

Среднесрочная стратегия роста в разработке Титова и его команды предполагает решение тех же самых проблем в несколько ином режиме.

Не исключено, что Путин после появления концептуальной программы Кудрина, ознакомившись с ней и со среднесрочной стратегией развития, предложенной Титовым, пригласит того и другого к себе. Скажет примирительную, но обязывающую фразу: и та, и другая программы значимы. Они посвящены, по сути, одному и тому же. И далее очевидные слова: сядьте вдвоем, сконцентрируйтесь и положите мне на стол единую программу экономического развития страны до 2035 года.

Затмение разума

Бесспорно, это наши предположения, но они исходят из реальности происходящего. Последние два месяца правительство не устает повторять: спад экономики остановлен, начинается ее постепенный подъем сначала в 1–1,5%, затем 1,5–2,5% и далее по нарастающей. Пока наша экономика напрямую зависит от нефти. С 2004 по 2008 год рост цен на нефть давал нам шанс — нет, не развития промышленности и сельхозпроизводства, а создания накопительных фондов, которые были страховкой на будущее. Но дальнейшие кризисные явления, случившиеся в следующие годы, при отсутствии концепции экономического развития с поэтапным ростом производительности труда во всех сферах экономики, привели к быстрому расходованию краткосрочных накоплений за счет нефтяных доходов, потому как других источников накоплений, кроме сырьевых, в России не оказалось.

Цены на нефть резко упали, и кризисная аритмия последних лет практически свела на нет уверенность в завтрашнем дне. Страна постепенно из режима развития стала сползать в режим выживания. Оптимистический вздох проявился между 2015 и 2016 годами. Заговорили, что падение остановлено, мы достигли дна (от которого можно оттолкнуться). Теперь — только вверх. Буквально хоровое пение. Об этом говорят первый вице-премьер Шувалов, министр экономического развития Орешкин. Все в один голос утверждают: экономика адаптировалась к ситуации и переходит в фазу ускоряющегося роста. И как итог — самоуверенное восторженное заявление премьера Дмитрия Медведева: «Совершенно очевидно, что наша экономика вошла в стадию роста».

И в то же самое время фиксируется очевидный факт: потребительский кризис в РФ продолжается.

Иногда слушаешь риторику членов правительства, и кажется, что они живут в другой стране. У вышестоящих чиновников попросту случилось затмение разума. Несмотря на снижение инфляции на 4,6% и заверения власти о конце кризиса, у населения инфляционные и девальвационные настроения очень сильны, нет уверенности в завтрашнем дне. Скачок реальных доходов произошел лишь на бумаге, а в действительности доходы падали и продолжают падать.

Нет проблем?

Помимо очередного психологического внушения, проводимого правительством: «Кризис позади, впереди только рост», — есть еще заявление вице-премьера Шувалова, что он не видит проблем в отечественной экономике.

Тем более что международное рейтинговое агентство «Standard & Poors» заявило, что можно поднять кредитный рейтинг России со «стабильного» на «позитивный». Это чрезвычайно вдохновило российских чиновников, которые называют экономическую ситуацию в России близкой к «идеальной».

Что происходит с нашей властью, где мы живем?

Заседание президентского Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам подтвердило этот разрыв. Обсуждалось два приоритетных проекта — состояние с производительностью труда в стране и здравоохранение. Высокая производительность труда в современном мире — это прямое следствие рыночной конкуренции. Без повышения эффективности предприятия в конкурентной среде просто не выживают. Это норма развития в условиях капитализма — иначе говоря, той среды, в которой мы живем.

Но в России другой подход к повышению производительности труда. Чиновники уверены, что эффективность можно повысить без конкуренции, чисто административными и бюрократическими методами. Именно такой подход превалировал на заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

По производительности труда Россия более чем в два раза уступает эффективным экономикам, и этот разрыв не уменьшается, а увеличивается. Так, в 2015‑м в России вклад одного человека в ВВП страны составлял 23,18 доллара в час, тогда как в странах ОЭСР — 46,53 доллара в час. Эти слова произнес на заседании совета президент Путин: «Нам нужно наращивать производительность труда, ежегодный минимум роста 5–6%».

Производительность — это главный ресурс роста экономической эффективности предприятий, создания рабочих мест и доведения зарплаты до достойного уровня. Минэкономразвития связывает низкую производительность труда с несколькими причинами. Это низкий уровень у предприятий проблемной группы управленческих и технологических компетенций. Это неразвитость механизмов проектного финансирования, необходимых для реализации проектов по повышению эффективности производства, считает глава МЭР Максим Орешкин.

К мерам, обеспечивающим повышение производительности, глава МЭР относит создание федерального центра компетенций, который будет обеспечивать реализацию проекта по производительности труда. В задачи центра будет входить распространение лучшего мирового опыта и российских практик в сфере повышения производительности труда. По идее чиновника, производительность в стране может повыситься в том числе и с помощью демонстрации достижений соседей.

В итоге получается, что чиновники рассчитывают повысить производительность труда в России бюрократическими методами через создание «дорожных карт», перенастройку служб занятости или на примерах других стран. И это притом что действенный способ практически один — повышение конкуренции. Да и как власть надеется убедить в этом «коммерческий сектор»? Неужели демонстрация достижений соседнего завода окажет на них такое воздействие?

Примечательно, что слова о рыночной конкуренции вообще ни разу не прозвучали на заседании президентского совета, хотя именно конкурентный механизм и обеспечивает рост производительности труда в современном мире.

Бизнес не будет сегодня заниматься созданием высокопроизводительных рабочих мест без механизма стимулирования его интересов. Таким механизмом может стать налоговое стимулирование, считает президент страны. Чтобы заработали все наши планы, нужно, чтобы был стимул, чтобы бизнес почувствовал выгоду от внедрения новых технологий. Если стимулов нет, ничего не заработает, сказал глава государства.

Минфин среагировал на слова президента. «Мы сейчас готовим предложение по совершенствованию налоговой системы. Среди таких предложений будут и меры повышения производительности труда на предприятиях, — сообщил глава Минфина Антон Силуанов. — Будем стимулировать через налоговое законодательство предприятия вкладывать ресурсы в новые технологии, чтобы решать задачу повышения производительности труда», — резюмировал на заседании совета Силуанов.

И последнее о прогнозах правительственных чиновников, излучающих оптимизм, и ответе реальной жизни на этот оптимизм. Еще недавно правительственные чиновники связывали все надежды на выход страны из кризиса с промышленным ростом, который по итогам 2016 года составил 1,3%. Сегодняшние данные Росстата говорят о том, что ожидания властей не оправдались. В феврале промпроизводство по отношению к январю сократилось на 1,5%. И как отрезвляющий вывод: промышленность не оправдала надежд на рост. Конечно же, хочется, чтобы было по-другому. Но термин «хочется» — это компонент надежды. А надежда умирает последней.

Наблюдая за происходящими процессами, создается впечатление, что мы не только подошли к красной черте, но и перешагнули ее.

И вывод, который необходимо сделать: должной слаженности в высших эшелонах власти у нас нет. Есть президент, который перевел страну в «ручное управление», назовем это вынужденным шагом. И страна, и вся система управления, которая практически подчинена главе государства, но, увы, достаточно часто не соответствует ему.

Все началось с майских указов президента, которые как бы обозначили вехи движения России вперед. Указы приняты в 2012 году, для сегодняшнего дня они более чем значимы, а их выполнение при этом — менее чем наполовину. Вопрос: почему?! Исполнительная власть своей некомпетентностью дискредитирует президента. Так что пора прозреть.

Относительно нашей власти — три глагола: либо не знает, либо не умеет, либо не хочет. Так что у вас, уважаемые читатели, чтобы оценить нашу власть, выбор есть.